В унисон - Тэсс Михевич
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Воспоминание как смерть – звучит интересно, – проговорил Хидео, которому стало не по себе от того, что сказала внимательная Хамада.
– Расскажи, о чем ты вспоминал тогда, в саду.
Хидео попытался вернуться в тот момент. Он много о чем думал, когда они сидели и разговор у них не клеился, но из всего, что он мог в тот момент вспоминать, на ум пришла только старая мамина сказка про коллекцию душ. Будет ли Мичи интересно об этом послушать?
– Это на самом деле довольно странное воспоминание, – пробормотал Хидео, почесывая затылок. – Просто ты говорила об увлечении черепами, ну вот я и… и вспомнил о сказке, которую мне мама рассказывала в детстве. Про Инари и кицунэ.
– Инари? – Хамада чуть подалась вперед. – Это богиня, чей храм я стараюсь посещать хотя бы раз в неделю.
– Да, да, и ты, и я, и Лили… В общем, моя мама очень почитает Инари, поэтому ее сказка всегда остается со счастливым для нее финалом. Точнее, открытым финалом – моя мама просто верит, что у Инари все будет хорошо, и она сможет прийти в наш мир, чтобы сделать его лучше.
– Расскажи мне эту сказку, – выдохнула Мичи, не сводя с лица Хидео внимательного взгляда.
– Однажды богиня Инари решила показаться на людях – чтобы это сделать, ей нужно было собрать семь душ для перехода в мир людей. Души нельзя было собрать просто так: человек должен добровольно пожертвовать свою душу, чтобы та обрела ценность. Так как Инари не имела доступа к человеческому миру, она послала своих верных помощников-лис, которые, превращаясь то в прекрасных юношей, то в молодых девушек, уговаривали людей отдать свои души добровольно. Поняв, что таким подходом они ничего не добьются, лисы решили предложить людям выгодную сделку: душа в обмен на становление кицунэ. Так дело пошло быстрее – первая душа стала кюби, ее мудрость не знала границ, вот только не повезло ей, ибо она влюбилась в человека и впоследствии родила ему сына. Другая душа зазналась и отказалась совершить обмен, и лисы сделали ее одержимой – со временем у нее поменялся голос, привычки, поведение… Одержимых кицунэ ждет одна дорога – неминуемая смерть. Третья душа, заметив изменения второй, решила ее погубить, да только превратилось это в настоящую бойню, которую вызвался предотвратить бравый воин, искатель истин. В помощники он взял старого монаха, который оказался мало полезен для воина. Еще там был ханъе, и он помог воину в одном из испытаний, но я уже не помню, к чему это привело. Поняв, что натворили, лисы избрали новую кицунэ, которая должна была спасти бедных людей от самоуничтожения. А новая кицунэ, отдавшая свою душу добровольно, сказала лисам: «Если вы хотите получить семь душ – дайте людям сделать все самостоятельно».
– Это довольно… странная сказка, – пробормотала Мичи, когда Хидео остановился.
– Да, в ней много чего соединилось. Я до сих пор пытаюсь понять весь ее смысл, но, если честно, до меня не все доходит. Мамина трактовка меня не удовлетворяла. Она говорит, что злоба людей так или иначе позволит Инари прийти в мир людей, но мне кажется, финал здесь намекает на иную мораль.
– Быть может, кицунэ хотели показать хозяйке, что ей совсем не нужно идти в мир людей? Раз там одна грязь и смута.
– Вполне возможно. Но при этом они продолжали собирать души, остановившись только после слов новой кицунэ. Они не только Инари собирались показать всю нелепость ее пришествия, но и сами очень внезапно пришли к этому выводу.
– Собрать семь душ не так уж и сложно, могли бы не останавливаться.
– Да, но суть в том, что души эти не случайные. Нужны только определенные архетипы: правитель, монах, полукровка, воин, виновный, матерь и мятежник. Собраны были лишь две души из семи, так как воин и монах так и не отдали свои души до самого финала сказки.
– Кто же тогда отдал? И кто не отдал?
– Ну… это сложно вычислить, я пытался действовать методом исключения. Смотри, помимо двух архетипов, которые сохранили свои названия, есть еще неявные архетипы. Если идти в обратном направлении, можно вычислить, что душа, задумавшая погубить одержимую душу, положила начало распрям и войне. Это – виновный.
– Почему ты думаешь, что виновный? Разве не в духе мятежника или правителя развязывать войны?
Хидео глотнул кофе – от долгого разговора у него пересохло в горле. Мичи водила указательным пальцем по ручке чашки.
– Мятежник, – ответил Хидео, вздохнув, – обычно вызывает революцию, а не войну. Виновный все же рассматривается в более широком смысле. Правитель же, развязавший войну, не считается виноватым, да и в сказке речь шла не о войне как таковой, а об убийстве одержимой души, что само по себе – преступление. Я думаю, что одержимая душа – это правитель.
– Но почему?
– Опять же методом исключения. Я сразу исключаю ханъе и матерь: последнюю – именно потому, что про нее речь явно шла в начале. Это первая душа, отдавшаяся добровольно. И она, очевидно, была женщиной, которая, влюбившись в человека, родила ему сына. Дальше союз екая и человека породил ханъе, то есть полукровку! Таким образом, мы распределили роли уже четырех архетипов, и осталось всего трое: мятежник, виновный и правитель. Мятежника я тоже исключаю практически сразу – это явно новая кицунэ, которая отказалась выполнять свою работу. Бунтуют только мятежники. В паре виновного и правителя ясно, что убивать будет виновный, а умирать – правитель. Из сказки следует, что у одержимых один путь – смерть. Благодаря другому варианту, в котором Инари приходит в том случае, если воин убьет одержимого правителя, можно догадаться, что одержимым становится именно правитель, а не кто-то другой. Правда, я сам почти не верю в этот вариант сказки, он явно появился намного позже основной истории.
Мичи задумчиво повертела чашку в руках. На указательном пальце мелькнуло кольцо с символом бесконечности, которого Хидео раньше у нее не видел.
– Объясни мне значения архетипов, – попросила она. – Это какие-то устоявшиеся характеры?
– Ну, да, только я сам не уверен, что правильно все понимаю. Правитель любит все контролировать – это тип, жаждущий власти, ищущий ее повсюду. Матерь – это мудрый родитель,
